[only_warp]

волки и слизь

наше зрение разбивается о вещи, как волна — о скалу. но если в каждом камне от времени и действии воды возникают трещины, то и в вещах, вернее, в самой вещности мы то и дело обнаруживаем расселины. они указывают нам на несоответствие предмета самому себе; малейшее изменение освещения, ничтожная смена ракурса указывают нам на это растождествление.
простыня, скомканная в кресле, в свете уличных фонарей может показаться кошкой, человеком, чудищем; когда мы подходим, этот образ исчезает из нашего ума, и простыня вновь становится той, которую мы привыкли видеть.
трещина в вещности есть также и разрыв в нашем зрении: мы не можем видеть одинаково, одними и теми же глазами, не можем даже смотреть с постоянством равномерно протекающего процесса: глазному яблоку необходимо движение, чтобы узревать вещи, и мы послушно следуем за этим движением, плодя различия в непрестанной продуктивности. мы не можем просто смотреть, но не можем и просто не смотреть: отказ от зрения приводит к тому, что мы погружаемся в фантазии и сновидения, а сенсорная депривация возбуждает галлюцинации.
однако всякая щель возникает не только в чем-либо, но и чем-либо заполняется, как трещина в прибрежном камне — водой; равно любая набегающая волна не существует сама по себе, но является формой.
есть, следовательно, не только одно зрение в своей различающей продуктивности, но и то, как зрит сама трещина: за пределами глаз, до черепной коробки, вне ее. здесь уже нет места предметности, так как вовсе нет никаких «мест» ни для чего.
образы бескрайней однородности напоминают нам об этом прото-зрении: «возвышенное» у Канта есть эстетическая категория, определяемая через поражающую чувство величественность; вернее сказать, что дело не в размерах идеи или зрелища, но в тяготении к тотальной однородности. бескрайние степь и океан возвышенны не тем, что огромны, но тем, что поглощают вещность.
с таким простором имеет дело зрение за пределами глазниц, до полубессознательных выборов способа видения вещи. там, в трещине, существует пространство без ориентации, полотно без границ и красок: это то, что созерцает щель. но и у самой трещины есть граница, по которой ходят отдельные отчаянные смельчаки и на которую порой случайно ступает любой человек.
средневековые иконописцы говорили о способе изображать вещи такими, как их созерцает Бог: это описание вещи со всех сторон одновременно, без перспективы. это робкое движение в сторону трещины: если идти далее, предмет все более теряется во множестве вариантов, обрастая фантазмами и перевоплощениями; он перестает быть «собой», но собой он никогда и не являлся. поэтому идеальное изображение предметов глазами Бога невозможно: даже пустой холст имеет границы.
однако одним-единственным достойным движением я вижу скольжение вдоль и к краю обрыва: здесь вещи становятся прозрачными, и степь просвечивает сквозь них, и сами они преломляются сквозь призмы друг друга. здесь все стеклянное, и кожа отменяется. язык становится поэзией: что такое метафора, как не свечение вещей друг сквозь друга?

Comments

[Гость]

Превосходно интернет-сайт у вас есть здесь.

Посетите также мою страничку

anotepad.com/note/read/neiyp8px в каком банке иностранном можно открыть счет россиянину онлайн

33490-+