Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 20 февраля 2014
Никогда не понимал, как философия может быть рациональной так же, как "Начала" Евклида. Ну, разве что во время первого чтения "Критики чистого разума" (мне тогда подумалось, что возможны некоторые "философские науки", например - кантианская, хоть и необязательно только она).
Но некоторые люди, больные философией - в хорошем, конечно, смысле - претендуют на последовательность в своих рассуждениях вообще. То есть стремятся структурировать свою жизнь так, чтобы она была последовательным выражением их последовательных идей.
Ладно, вероятно, я не знаю таких людей - разве что, опять-таки, через собственные попытки.
Но потом мне пришла мысль, что такое единство невозможно, вернее, единство совершенно другое: единство говорящего. Такая живая, но не формализуемая целостность. Эта идея во мне засела с тех пор.
И это развязывает руки, конечно. Или, наверное, сознание - или, если еще точнее, язык.
Но мне того и надо.
Но некоторые люди, больные философией - в хорошем, конечно, смысле - претендуют на последовательность в своих рассуждениях вообще. То есть стремятся структурировать свою жизнь так, чтобы она была последовательным выражением их последовательных идей.
Ладно, вероятно, я не знаю таких людей - разве что, опять-таки, через собственные попытки.
Но потом мне пришла мысль, что такое единство невозможно, вернее, единство совершенно другое: единство говорящего. Такая живая, но не формализуемая целостность. Эта идея во мне засела с тех пор.
И это развязывает руки, конечно. Или, наверное, сознание - или, если еще точнее, язык.
Но мне того и надо.
вторник, 18 февраля 2014
20:50
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
01:36
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 16 февраля 2014
Изначально - ну то есть как "изначально", я веду здесь дневники еще со старших классов школы - я имею в виду последний период, курса с третьего, то есть уже все равно пять лет назад... Так вот, изначально я дистанцировался по максимуму от разной личной информации в дневниках; это был своеобразный такой стиль, согласно которому мне не было дозволено писать ничего в жанре "лытдыбр". Иногда я срывался, в особо эмоциональные моменты - из-за особенностей разных там отношений, - усугублялось все еще тем, что в ленте был человек, который эти самые отношения комментировал со своей стороны.
И все же я избегал писать личное, и сейчас есть такая идея - начать об этом писать. Полно, ярко и искренне.
Правда, меня сейчас читают (насколько я себе это представляю) человека два, но какая разница?
И все же я избегал писать личное, и сейчас есть такая идея - начать об этом писать. Полно, ярко и искренне.
Правда, меня сейчас читают (насколько я себе это представляю) человека два, но какая разница?
четверг, 06 февраля 2014
Есть такое свойство: признавать уместным все, что существует. Оно существует - значит, правильно, значит, имеет право на существование.
То есть существует система образования, например, - значит, эта система такая, как надо. Нужно в нее просто встраиваться, если хочешь учиться, учить и т.д. Если нечто существует - оно кому-то нужно. Если существует именно так - для чего-то это надо.
И таким образом, при немом соглашательстве всех действующих лиц, происходит невообразимая фигня, большое количество иллюзорной фигни.
Например, в той же системе образования тоннами распечатываются скаченные работы, все кивают-кивают, отдают, берут, знают при этом, что ничего образовательного не произошло, и идут себе дальше.
Даже когда стало ясно, что добросовестных печатных работ от студентов не дождешься, когда я им уже ничего не задавал - они все равно несли их, пачками, килограммами. Когда отсутствовали весь семестр и им нужны были оценки, нужна была какая-то искупительная кипа бумаг.
Это такой маленький штрих - просто у меня до сих пор комод ломится от этой макулатуры, это один самых близких примеров - но ведь проблемы есть куда глубже, проблемы этики, устройства общества, вообще вот какие-то фундаментальные вещи...
Мне, конечно, импонирует желание понять, прочувствовать все, что существует. Не отвергать какие-либо идеи, произведения искусства, явления на основании каких-то произвольных симпатий и антипатий. Но нужно, думается, сформировать свое отношение к существующему - а не принимать последнее просто за данность.
(Я перейду к лытдыбру. Моя главная проблема сейчас в том, что противоположное чувство - чувство неуместности большинства происходящих вокруг явлений - достигло если не апогея, то близкого к нему уровня. И надо уже срочно с этим что-то делать.)
То есть существует система образования, например, - значит, эта система такая, как надо. Нужно в нее просто встраиваться, если хочешь учиться, учить и т.д. Если нечто существует - оно кому-то нужно. Если существует именно так - для чего-то это надо.
И таким образом, при немом соглашательстве всех действующих лиц, происходит невообразимая фигня, большое количество иллюзорной фигни.
Например, в той же системе образования тоннами распечатываются скаченные работы, все кивают-кивают, отдают, берут, знают при этом, что ничего образовательного не произошло, и идут себе дальше.
Даже когда стало ясно, что добросовестных печатных работ от студентов не дождешься, когда я им уже ничего не задавал - они все равно несли их, пачками, килограммами. Когда отсутствовали весь семестр и им нужны были оценки, нужна была какая-то искупительная кипа бумаг.
Это такой маленький штрих - просто у меня до сих пор комод ломится от этой макулатуры, это один самых близких примеров - но ведь проблемы есть куда глубже, проблемы этики, устройства общества, вообще вот какие-то фундаментальные вещи...
Мне, конечно, импонирует желание понять, прочувствовать все, что существует. Не отвергать какие-либо идеи, произведения искусства, явления на основании каких-то произвольных симпатий и антипатий. Но нужно, думается, сформировать свое отношение к существующему - а не принимать последнее просто за данность.
(Я перейду к лытдыбру. Моя главная проблема сейчас в том, что противоположное чувство - чувство неуместности большинства происходящих вокруг явлений - достигло если не апогея, то близкого к нему уровня. И надо уже срочно с этим что-то делать.)
среда, 05 февраля 2014
Мне вообще редко снится что-то достаточно... серьезное.
Но вот позавчера мне приснилось такое. Мужчина и женщина, незнакомые мне в реальной жизни, творили что-то этакое со сновидческой реальностью: понимая, что это сон, они развлекались (сам иногда так делаю, но не помню, чтобы персонажи сна меня поддерживали) и создавали вокруг себя сад. Помню, что там были деревья и пруд с палой листвой - палая листва, почему-то, там была совершенно необходима.
И вот когда красота свершилась, мы сели, стали на нее смотреть - и прекрасное с такой силой на нас накатило, что с ней пришла и лютая тоска.
Я так затосковал, что стал издавать какой-то протяжный вой - даже подумал, что вою и наяву тоже, сквозь сон.
Причина тоски стала мне понятна не сразу, но ясно, что это мы осознали, насколько быстро такое ангельски-прекрасное исчезнет. И вообще любая красота живет не дольше.
Но вот позавчера мне приснилось такое. Мужчина и женщина, незнакомые мне в реальной жизни, творили что-то этакое со сновидческой реальностью: понимая, что это сон, они развлекались (сам иногда так делаю, но не помню, чтобы персонажи сна меня поддерживали) и создавали вокруг себя сад. Помню, что там были деревья и пруд с палой листвой - палая листва, почему-то, там была совершенно необходима.
И вот когда красота свершилась, мы сели, стали на нее смотреть - и прекрасное с такой силой на нас накатило, что с ней пришла и лютая тоска.
Я так затосковал, что стал издавать какой-то протяжный вой - даже подумал, что вою и наяву тоже, сквозь сон.
Причина тоски стала мне понятна не сразу, но ясно, что это мы осознали, насколько быстро такое ангельски-прекрасное исчезнет. И вообще любая красота живет не дольше.
вторник, 04 февраля 2014
Я задумался о тотальном требовании стилистического единства.
То есть - ну что это за требование? Его никто не предъявляет фактически, разве что когда люди просят тебя быть последовательным или непротиворечивым. Но ведь есть такая возможность, и я никогда не слышал от других запрета на нее - как, впрочем, и не видел примеров ее воплощения - намеренно ломать собственное стилистическое единство. В искусстве ли, в других ли аспектах жизни. Все ищут стиль, индивидуальность. Все стремятся его соблюдать. Во всех побегах от какого-либо "общезначимого" стиля все равно блюдут стиль. Деррида, допустим? Нет, позвольте, он чертовски узнаваем, его игра, может, и избегает любых правил, но стиль сохраняется. А все эти претензии на "манию многоликости", Демчог? Он играет разных людей, но послушайте и почитайте его интервью - он повторяет одно и то же! Одним и тем же манером!
И сейчас я, конечно, тоже держу себя в рамках того, как привык здесь изъясняться, более или менее.
Просто потому что - страшно это, выходить за стиль. Все эти неписаные социальные обязательства в первую очередь устанавливают нам блюсти какое-либо лицо, сколь страшным оно бы ни было. Чего угодно можно ожидать от человека, у которого даже маскарад не по правилам.
Последние два предложения - страшная банальщина, но это если списать их на обыкновенную болтовню про выход за социальные нормы, куда-либо. Я же имею в виду человека, который шел бы сразу во все стороны. Хотя даже если бы и в несколько - уже потрясает воображение.
То есть - ну что это за требование? Его никто не предъявляет фактически, разве что когда люди просят тебя быть последовательным или непротиворечивым. Но ведь есть такая возможность, и я никогда не слышал от других запрета на нее - как, впрочем, и не видел примеров ее воплощения - намеренно ломать собственное стилистическое единство. В искусстве ли, в других ли аспектах жизни. Все ищут стиль, индивидуальность. Все стремятся его соблюдать. Во всех побегах от какого-либо "общезначимого" стиля все равно блюдут стиль. Деррида, допустим? Нет, позвольте, он чертовски узнаваем, его игра, может, и избегает любых правил, но стиль сохраняется. А все эти претензии на "манию многоликости", Демчог? Он играет разных людей, но послушайте и почитайте его интервью - он повторяет одно и то же! Одним и тем же манером!
И сейчас я, конечно, тоже держу себя в рамках того, как привык здесь изъясняться, более или менее.
Просто потому что - страшно это, выходить за стиль. Все эти неписаные социальные обязательства в первую очередь устанавливают нам блюсти какое-либо лицо, сколь страшным оно бы ни было. Чего угодно можно ожидать от человека, у которого даже маскарад не по правилам.
Последние два предложения - страшная банальщина, но это если списать их на обыкновенную болтовню про выход за социальные нормы, куда-либо. Я же имею в виду человека, который шел бы сразу во все стороны. Хотя даже если бы и в несколько - уже потрясает воображение.
вторник, 28 января 2014
разворошили все кладовые
пооткрывали все банки с вареньем
первофевральские лисы
пришли ко мне на чай в понедельник
мы с ними смеялись до одурения
рассыпали по полу мысли
смотрели в пустые окна
пили чай из осколков чашек
разжигали ладонями пламя
а утром все снова поблекло
и колпак мой отправился в ящик
нет в следующий раз я с вами
пооткрывали все банки с вареньем
первофевральские лисы
пришли ко мне на чай в понедельник
мы с ними смеялись до одурения
рассыпали по полу мысли
смотрели в пустые окна
пили чай из осколков чашек
разжигали ладонями пламя
а утром все снова поблекло
и колпак мой отправился в ящик
нет в следующий раз я с вами
пятница, 24 января 2014
но отборные ливни
по банкам консервным
запрятала осень
до следующей встречи
а мы же как дети
искали по полкам
напились ими в стельку
уснули до лета
по банкам консервным
запрятала осень
до следующей встречи
а мы же как дети
искали по полкам
напились ими в стельку
уснули до лета
суббота, 11 января 2014
Просто не мог не вспомнить один личный пример про эти самые таблички.
Одно время любил фотографировать все подряд, а особенно - поезда и железную дорогу. Я тогда шел гаражами в неизвестном себе направлении и вышел к рельсам, остановился, насладился прекрасным, запечатлел, возвращаюсь - и тут мне попался какой-то работник РЖД, который заприметил Зенит на моей шее. Состоялся разговор, при котором он мне изрек всю эту банальщину про стратегические объекты и запрет на фотографирование, посмотрел на мое аспирантское удостоверение, которое назвал студенческим билетом.
Вернулся я домой и там из Интернета узнал, хотя подозревал и до того, что запрещать он мне права не имел. Даже юридического.
Просто такой вот у них корпоративный обычай - говорить при случае всем фотографам "ай-яй-яй".
Дело было для меня ясное, приберег себе все соответствующие доказательства моей правоты на случай.
Все бы ничего, да я рассказал этот случай своей сослуживице (на тот момент) из книжного магазина, когда та одернула молодого человека, фотографировавшего обложку книги себе на телефон. У нас разгорелась дискуссия на полчаса-часок, в которой она заняла сторону работника РЖД. Ну, мол, а вдруг ты террорист? Все правильно сделал.
(Такие предположения были пару раз за мою жизнь сделаны и проходящими мимо меня людьми, которые замечали, что я целюсь камерой в рельсы.)
Удрученный, я поведал историю другой своей коллеге. Та меня поняла, слава богу, согласилась со мной - но и тут меня ждал небольшой подвох. "Там разве было написано: "Фотографировать запрещено"?" - спросила она. "А, нет? Ну тогда ты прав".
К слову, у них висит знак, что фотографировать запрещено.
Но это тоже обман.
Одно время любил фотографировать все подряд, а особенно - поезда и железную дорогу. Я тогда шел гаражами в неизвестном себе направлении и вышел к рельсам, остановился, насладился прекрасным, запечатлел, возвращаюсь - и тут мне попался какой-то работник РЖД, который заприметил Зенит на моей шее. Состоялся разговор, при котором он мне изрек всю эту банальщину про стратегические объекты и запрет на фотографирование, посмотрел на мое аспирантское удостоверение, которое назвал студенческим билетом.
Вернулся я домой и там из Интернета узнал, хотя подозревал и до того, что запрещать он мне права не имел. Даже юридического.
Просто такой вот у них корпоративный обычай - говорить при случае всем фотографам "ай-яй-яй".
Дело было для меня ясное, приберег себе все соответствующие доказательства моей правоты на случай.
Все бы ничего, да я рассказал этот случай своей сослуживице (на тот момент) из книжного магазина, когда та одернула молодого человека, фотографировавшего обложку книги себе на телефон. У нас разгорелась дискуссия на полчаса-часок, в которой она заняла сторону работника РЖД. Ну, мол, а вдруг ты террорист? Все правильно сделал.
(Такие предположения были пару раз за мою жизнь сделаны и проходящими мимо меня людьми, которые замечали, что я целюсь камерой в рельсы.)
Удрученный, я поведал историю другой своей коллеге. Та меня поняла, слава богу, согласилась со мной - но и тут меня ждал небольшой подвох. "Там разве было написано: "Фотографировать запрещено"?" - спросила она. "А, нет? Ну тогда ты прав".
К слову, у них висит знак, что фотографировать запрещено.
Но это тоже обман.
Свобода изначально оболгана.
В каком-то ЖЖ я встретил выражение "правило Снусмумрика". Этот персонаж, как известно, терпеть не мог запрещающие таблички, вроде "Нельзя ходить по газону" - любил их срывать, любил действовать вопреки. Так вот, автор ЖЖ обозвала "правилом Снусмумрика" поведение русских людей, водителей, например - которые обязательно нарушают правила дорожного движения. Вот нельзя парковаться на этой стороне улицы - а один обязательно припаркуется. А ведь это к чему в конце концов может привести, недоверие к табличкам-то? Ясен пень, потом воровать пойдет, бесчестить девиц и убивать.
Такая прямая ассоциация между свободолюбием и нарушением всех мыслимых моральных запретов - вот корень зла, а не счастливое бунтарство в духе Туве Янссон.
Да, если юридическое беззаконие спустится на людей - вряд ли мы увидим приятную картину. Но разве мы не путаем причину и следствие, разве все эти разбой и насилие, которые наступят - не потому, что мы именно так себе представляем свободу?
Нас с детства от нее отучают, так что иного и ждать не приходится.
Любопытство ребенка - вот головная боль для родителей, и можно увидеть, как оно, просто доставляя хлопоты им, может повлечь за собой наказание. Ну или строгое внушение: что это ты там роешься, что это ты сюда суешься.
Детские игры, детское любопытство - это взрывоопасные вещи. И, конечно, поведение детей не идеально, но воспитание зачастую не усмиряет насилие в них, не уводит игру в постижение прекрасного, а просто тушит этот внутренний огонь. Желательно сделать из ребенка послушный инструмент, ясное дело.
И вот вместо подлинной свободы, вместо этого внутреннего огня, остается только суррогат - нарушать какие-то глупые предписания, что вот курить нельзя, это подростковая свобода, а дальше...
В общем, дикий, но сопричастный истине вывод здесь может быть такой: все запреты - это как раз от угасания свободы, а не от ее возрастания. Как у Лао-цзы: когда Дао забывается, возникает мораль, а за забвением морали появляются законы.
Я, правда, не говорю о том, что самих по себе идиотских запретов, в той же общепринятой морали, - пруд пруди, их можно и нужно нарушать, эта мораль, по большей части, гниль.
Но и нарушать необходимо не ради нарушения, свобода - она "для", а не "от".
В каком-то ЖЖ я встретил выражение "правило Снусмумрика". Этот персонаж, как известно, терпеть не мог запрещающие таблички, вроде "Нельзя ходить по газону" - любил их срывать, любил действовать вопреки. Так вот, автор ЖЖ обозвала "правилом Снусмумрика" поведение русских людей, водителей, например - которые обязательно нарушают правила дорожного движения. Вот нельзя парковаться на этой стороне улицы - а один обязательно припаркуется. А ведь это к чему в конце концов может привести, недоверие к табличкам-то? Ясен пень, потом воровать пойдет, бесчестить девиц и убивать.
Такая прямая ассоциация между свободолюбием и нарушением всех мыслимых моральных запретов - вот корень зла, а не счастливое бунтарство в духе Туве Янссон.
Да, если юридическое беззаконие спустится на людей - вряд ли мы увидим приятную картину. Но разве мы не путаем причину и следствие, разве все эти разбой и насилие, которые наступят - не потому, что мы именно так себе представляем свободу?
Нас с детства от нее отучают, так что иного и ждать не приходится.
Любопытство ребенка - вот головная боль для родителей, и можно увидеть, как оно, просто доставляя хлопоты им, может повлечь за собой наказание. Ну или строгое внушение: что это ты там роешься, что это ты сюда суешься.
Детские игры, детское любопытство - это взрывоопасные вещи. И, конечно, поведение детей не идеально, но воспитание зачастую не усмиряет насилие в них, не уводит игру в постижение прекрасного, а просто тушит этот внутренний огонь. Желательно сделать из ребенка послушный инструмент, ясное дело.
И вот вместо подлинной свободы, вместо этого внутреннего огня, остается только суррогат - нарушать какие-то глупые предписания, что вот курить нельзя, это подростковая свобода, а дальше...
В общем, дикий, но сопричастный истине вывод здесь может быть такой: все запреты - это как раз от угасания свободы, а не от ее возрастания. Как у Лао-цзы: когда Дао забывается, возникает мораль, а за забвением морали появляются законы.
Я, правда, не говорю о том, что самих по себе идиотских запретов, в той же общепринятой морали, - пруд пруди, их можно и нужно нарушать, эта мораль, по большей части, гниль.
Но и нарушать необходимо не ради нарушения, свобода - она "для", а не "от".
вторник, 31 декабря 2013
До Нового года осталось чуть больше суток, со дня рождения Хармса прошло 108 лет, а я сижу и думаю о том, что любопытство - одно из лучших человеческих стремлений. Желание узнавать что-то новое, самому становиться новым - это возможность оставаться живым. Не превратиться в ходячий труп. По сути, Новый год может наступить только для любопытных людей. Наверное, это мой любимый праздник (лишенный эгоцентричности Дня рождения и нездорового, как правило, патриотизма Дня победы - скатывающегося то к национализму, то к пошлятине).
С наступающим вас и всего вам настоящего, друзья и знакомцы.
С наступающим вас и всего вам настоящего, друзья и знакомцы.
среда, 18 декабря 2013
если ты устал, ты можешь смотреть в стекла.
там снег и пустошь и все поблекло.
там нет людей - только город,
туман огоньками окон исколот,
дно двора устлано снегом и слепо.
ты на страже чьего-то чужого склепа.
с каждым потухшим окном ощущаешь себя живее.
ты станешь богом к рассвету - проверим?
а если повезет - то и раньше.
еще чашка кофе - и ты местечковый баньши.
по неопытности будишь людей от смерти.
но утро придет и все снова завертит
ходьбой мертвецов по примятому снегу,
обманчивым светом и обманчивым бегом.
и с каждым зажженным окном ты станешь мертвее.
ты прижат к стеклам, ты распят вдруг открывшейся
дверью.
там снег и пустошь и все поблекло.
там нет людей - только город,
туман огоньками окон исколот,
дно двора устлано снегом и слепо.
ты на страже чьего-то чужого склепа.
с каждым потухшим окном ощущаешь себя живее.
ты станешь богом к рассвету - проверим?
а если повезет - то и раньше.
еще чашка кофе - и ты местечковый баньши.
по неопытности будишь людей от смерти.
но утро придет и все снова завертит
ходьбой мертвецов по примятому снегу,
обманчивым светом и обманчивым бегом.
и с каждым зажженным окном ты станешь мертвее.
ты прижат к стеклам, ты распят вдруг открывшейся
дверью.
суббота, 14 декабря 2013
запивать табак то кофе, то молоком
я спрошу себя о ком ты
а я столько лет уже ни о ком
сижу у двери и пишу экспромты
все в глазах моих кувырком
столько лет уже не было сна
сон спросит меня: с кем ты
а у меня прожглась дымом десна
и мозг крутится как кинолента
я ни с кем, но со мной весна
все щели в окнах забью пустотой
ветер просит впустить - лень
ветер спросит: куда ты? стой
а я никуда, низачем, нивкакие
ворота не лезет мой пламенный день
я спрошу себя о ком ты
а я столько лет уже ни о ком
сижу у двери и пишу экспромты
все в глазах моих кувырком
столько лет уже не было сна
сон спросит меня: с кем ты
а у меня прожглась дымом десна
и мозг крутится как кинолента
я ни с кем, но со мной весна
все щели в окнах забью пустотой
ветер просит впустить - лень
ветер спросит: куда ты? стой
а я никуда, низачем, нивкакие
ворота не лезет мой пламенный день
пятница, 06 декабря 2013
Я снова возвращаюсь на ту же сцену, во фраке, небрежно накинутом на клетчатую рубашку, под мышкой у меня - засаленный цилиндр, и вот я уже ставлю его на стул, запускаю туда руку и... думаете, там кролик? Нет, оттуда появляется лиса, и она выходит по мановению моей руки гордо, будто это она здесь господин, а не я, будто это ее здесь ждали.
Она обводит всех сидящих в зале пристальным, огненным взглядом - и вот вы чувствуете уже, будто ножки ваших стульев плавятся, будто вы сами под огнем, но не сгораете - нет, плавитесь, как воск. А сама лиса растет, до человеческого уже роста, ее рыжая шерсть вздыбливается, она показывает острые зубы, она щелкает челюстями - мощными, могущими переломить ваш позвоночник за сотую долю секунды. А вы не можете оторвать ответный взгляд от ее черных бусинок-глаз.
Вы вспоминаете, что для диких зверей пристальный взгляд - это призыв к сражению, но не можете отвести его.
Где-то внутри себя вы знаете, что хотите смерти.
Я сам уже исчезаю, растворяюсь в сцене, которую заполняет лиса. Она держит каждого из вас под прицелом своих глаз - двух бездн, двух убийственных точек.
"Ее глаза - это линзы, преломляющие солнечные лучи", - разносится по залу мой голос.
А рядом с вами уже занимается паркет на полу, и пламя лижет ваши ноги тонкими горячими язычками. И огонь все растет, и вы не можете двигаться, вы понимаете, что теряете свой рассудок, - все оставляет вас, кроме огня, который вот-вот поглотит и вас.
Боль длится недолго - вы знаете, что сами становитесь пламенем, сами добираетесь до уголков зала, где еще находятся в оцепенении люди, сами взметаете под потолок волнами огня, сами смотрите на огонь глазами лисы на сцене.
И потом ничего не остается, ничего, кроме этих глаз, которыми вы всегда и были, но... Но что потом - вы и сами знаете.
Она обводит всех сидящих в зале пристальным, огненным взглядом - и вот вы чувствуете уже, будто ножки ваших стульев плавятся, будто вы сами под огнем, но не сгораете - нет, плавитесь, как воск. А сама лиса растет, до человеческого уже роста, ее рыжая шерсть вздыбливается, она показывает острые зубы, она щелкает челюстями - мощными, могущими переломить ваш позвоночник за сотую долю секунды. А вы не можете оторвать ответный взгляд от ее черных бусинок-глаз.
Вы вспоминаете, что для диких зверей пристальный взгляд - это призыв к сражению, но не можете отвести его.
Где-то внутри себя вы знаете, что хотите смерти.
Я сам уже исчезаю, растворяюсь в сцене, которую заполняет лиса. Она держит каждого из вас под прицелом своих глаз - двух бездн, двух убийственных точек.
"Ее глаза - это линзы, преломляющие солнечные лучи", - разносится по залу мой голос.
А рядом с вами уже занимается паркет на полу, и пламя лижет ваши ноги тонкими горячими язычками. И огонь все растет, и вы не можете двигаться, вы понимаете, что теряете свой рассудок, - все оставляет вас, кроме огня, который вот-вот поглотит и вас.
Боль длится недолго - вы знаете, что сами становитесь пламенем, сами добираетесь до уголков зала, где еще находятся в оцепенении люди, сами взметаете под потолок волнами огня, сами смотрите на огонь глазами лисы на сцене.
И потом ничего не остается, ничего, кроме этих глаз, которыми вы всегда и были, но... Но что потом - вы и сами знаете.
вторник, 12 ноября 2013
Я заметил его краем глаза. Худой высокий силуэт следовал за мной - я видел его уже не в первый раз, я знал: он следит за мной.
И все же я дал ему время. Прошел несколько шагов не оглядываясь: нужно сбить его с толку, не давать понять, что я заметил его. Доберусь до укрытия - скроюсь у него из вида, посмотрю, что будет делать. Может, он и хитер, но не хитрее меня.
Нервно я пробрался дальше, сдерживая бег, и увидел, что мой преследователь появляется то слева, то справа сзади от меня: понятно, он догоняет меня и собирается атаковать. Я приготовился к маневру.
Быстро развернувшись, я был намерен тут же напасть. Но и враг мой - юркнул в сторону, за мою спину! Так скоро, что я не смог его разглядеть. И тогда я продолжил разворачиваться, понимая, что сражение будет долгим...
- Слушай, - прогремел голос надо мной. - Опять твой кот с хвостом играет.
И все же я дал ему время. Прошел несколько шагов не оглядываясь: нужно сбить его с толку, не давать понять, что я заметил его. Доберусь до укрытия - скроюсь у него из вида, посмотрю, что будет делать. Может, он и хитер, но не хитрее меня.
Нервно я пробрался дальше, сдерживая бег, и увидел, что мой преследователь появляется то слева, то справа сзади от меня: понятно, он догоняет меня и собирается атаковать. Я приготовился к маневру.
Быстро развернувшись, я был намерен тут же напасть. Но и враг мой - юркнул в сторону, за мою спину! Так скоро, что я не смог его разглядеть. И тогда я продолжил разворачиваться, понимая, что сражение будет долгим...
- Слушай, - прогремел голос надо мной. - Опять твой кот с хвостом играет.
воскресенье, 03 ноября 2013
Паблики ВКонтакте можно считать явлениями массовой культуры, и некоторые отличаются особой художественностью, - например, "Спальные районы страны OZ". Романтика "Спальных районов" - это тоска: тоска по прошлому, по человеческому теплу, то надрывное чувство, которое называется ностальгией, когда связано с воспоминаниями о родине - здесь оно растворено во всем сущем, в обыденности, в светящихся окнах многоэтажки напротив, в ночных одиночных посиделках перед телевизором.
Такая романтика глубже пошлой моды на "экзистенциальность", но и в ней, в этой оригинальной эстетике превыше всего - сладкая горечь поражений от жизни.
Культура, которой мы живем, по преимуществу нигилистическая, что значит - испытывающая бессилие перед жизнью.
Единственный побег от тоски, кажется, - это стеб: другой паблик и сетевой журнал, "Метрополь", виртуозно реализует этот путь. Империя стеба - "Луркморье": не лишенная интеллектуальности, злая, веселая молодая империя. Но и за злым весельем читается лишь другая форма бессилия: зубоскалят не от силы, а от бессильной злобы, рессентимента.
Но это беглый взгляд на ближайшие вкладки в браузере, а проблема шире, глубже.
Есть несколько предрассудков, мешающих творить в современности: один из них - наследие Достоевского и экзистенциалистов; мол, или жизнь с верой в Бога, или абсурд, выбирайте. Весь пафос Сартра и Камю насчет величия человека, насчет его свободы и возможностей - иллюзия: за ней лишь заунывная правда о неизбежности смерти как претворения в ничто, обезоруживающая всякого, заставляющая самого Сартра судорожно глотать таблетки перед тем, как отдать концы.
Эта бессовестно лживая антиномия - или есть Бог, или все по большому счету бессмысленно - рождает то иронических декадентов, то боязливых фанатиков, то оголтелых гедонистов, - но не способна родить свободных натур, способных к творчеству.
Они бесстрашно смотрели бы в глаза всем этим мнимым противоречиям. Смеялись бы в ответ на заверения, что конец времени пришел, конец культуре - пришел... Им бы говорили: "Современные обстоятельства таковы, что...", а они говорили: "Нам нет дела до современных обстоятельств. Мы - это главное обстоятельство".
Такая романтика глубже пошлой моды на "экзистенциальность", но и в ней, в этой оригинальной эстетике превыше всего - сладкая горечь поражений от жизни.
Культура, которой мы живем, по преимуществу нигилистическая, что значит - испытывающая бессилие перед жизнью.
Единственный побег от тоски, кажется, - это стеб: другой паблик и сетевой журнал, "Метрополь", виртуозно реализует этот путь. Империя стеба - "Луркморье": не лишенная интеллектуальности, злая, веселая молодая империя. Но и за злым весельем читается лишь другая форма бессилия: зубоскалят не от силы, а от бессильной злобы, рессентимента.
Но это беглый взгляд на ближайшие вкладки в браузере, а проблема шире, глубже.
Есть несколько предрассудков, мешающих творить в современности: один из них - наследие Достоевского и экзистенциалистов; мол, или жизнь с верой в Бога, или абсурд, выбирайте. Весь пафос Сартра и Камю насчет величия человека, насчет его свободы и возможностей - иллюзия: за ней лишь заунывная правда о неизбежности смерти как претворения в ничто, обезоруживающая всякого, заставляющая самого Сартра судорожно глотать таблетки перед тем, как отдать концы.
Эта бессовестно лживая антиномия - или есть Бог, или все по большому счету бессмысленно - рождает то иронических декадентов, то боязливых фанатиков, то оголтелых гедонистов, - но не способна родить свободных натур, способных к творчеству.
Они бесстрашно смотрели бы в глаза всем этим мнимым противоречиям. Смеялись бы в ответ на заверения, что конец времени пришел, конец культуре - пришел... Им бы говорили: "Современные обстоятельства таковы, что...", а они говорили: "Нам нет дела до современных обстоятельств. Мы - это главное обстоятельство".
суббота, 02 ноября 2013
Есть такое мнение, что сейчас особое время. В политическом смысле. Мы должны сделать, каждый, какой-то выбор для себя. Идентифицироваться. Потому что если мы не занимаемся политикой - политика занимается нами... и так далее.
Я не против.
Правда, политика для меня - это понятие куда более широкое, чем борьба тех или иных фигур, кандидатов - политиканов, в общем. Политика - это в том числе вопрос о том, принимать ли на веру убеждение "мой выбор между этим лицом и вон той харей может сделать жизнь в стране лучше". Эта сентенция сидит в головах куда более крепко, чем "За Путиным будущее", ну или там "За Навальным будущее".
Впрочем, есть и противоположная позиция: "Кого ни выбери, все будет плохо, цены будут расти, зарплату мне не повысят, не буду об этом думать, пойду чай попью и проживу оставшуюся жизнь в вере, что ничего хорошего быть не может в принципе".
Иногда кажется, что между одной крайностью и другой у многих людей нет ничего в принципе. Им не приходит в голову, что настоящая политика в другом - вообще в том, как строишь свою жизнь. Как реагируешь на внешний мир и что делаешь самостоятельно. Если ты во всех этих действиях отсутствуешь, существуешь как производная от внушенных извне предположений - ты потерян. Можно было бы сказать "тебя используют", но образ злых дядек, которые обладают властью и распоряжаются ей как Матрица - высасывая силы и прочие ресурсы из простых людей - тоже миф. Власть и идеология - не привилегия людей и классов, это скорее вирус, распространяющийся свободно между людьми.
Я, конечно, сейчас не сильно оригинальничаю. Это что-то идущее сквозь Ницше, Фуко и даже пресловутого мистера Фримена.
Мне же просто хотелось провести свою политическую идентификацию, так сказать.
Сказать, что, во-первых, я антиклерикальный агностик. Мне неизвестны простые ответы на вопросы типа существования Бога, но я против тех эффектов, которые производит Церковь при ее существовании как мощного социального и политического института.
Во-вторых, я анархист. Я не вижу возможности установить анархическое сосуществование людей при нынешнем состоянии человеческого сознания, но мне бы хотелось, чтобы государства не существовало, - оно есть насилие.
Получается, что я не сторонник революций, но вот революция сознания - это точно то, что нужно, всем и всегда. Перманентная революция.
Я не против.
Правда, политика для меня - это понятие куда более широкое, чем борьба тех или иных фигур, кандидатов - политиканов, в общем. Политика - это в том числе вопрос о том, принимать ли на веру убеждение "мой выбор между этим лицом и вон той харей может сделать жизнь в стране лучше". Эта сентенция сидит в головах куда более крепко, чем "За Путиным будущее", ну или там "За Навальным будущее".
Впрочем, есть и противоположная позиция: "Кого ни выбери, все будет плохо, цены будут расти, зарплату мне не повысят, не буду об этом думать, пойду чай попью и проживу оставшуюся жизнь в вере, что ничего хорошего быть не может в принципе".
Иногда кажется, что между одной крайностью и другой у многих людей нет ничего в принципе. Им не приходит в голову, что настоящая политика в другом - вообще в том, как строишь свою жизнь. Как реагируешь на внешний мир и что делаешь самостоятельно. Если ты во всех этих действиях отсутствуешь, существуешь как производная от внушенных извне предположений - ты потерян. Можно было бы сказать "тебя используют", но образ злых дядек, которые обладают властью и распоряжаются ей как Матрица - высасывая силы и прочие ресурсы из простых людей - тоже миф. Власть и идеология - не привилегия людей и классов, это скорее вирус, распространяющийся свободно между людьми.
Я, конечно, сейчас не сильно оригинальничаю. Это что-то идущее сквозь Ницше, Фуко и даже пресловутого мистера Фримена.
Мне же просто хотелось провести свою политическую идентификацию, так сказать.
Сказать, что, во-первых, я антиклерикальный агностик. Мне неизвестны простые ответы на вопросы типа существования Бога, но я против тех эффектов, которые производит Церковь при ее существовании как мощного социального и политического института.
Во-вторых, я анархист. Я не вижу возможности установить анархическое сосуществование людей при нынешнем состоянии человеческого сознания, но мне бы хотелось, чтобы государства не существовало, - оно есть насилие.
Получается, что я не сторонник революций, но вот революция сознания - это точно то, что нужно, всем и всегда. Перманентная революция.
вторник, 29 октября 2013
мне каждую ночь снится пламя мирового пожара.
люди в оранжевых касках стоят у границ.
игра не должна прерываться, - игра идет в эпицентре кошмара.
но на футбольном поле нет ни мяча, ни лиц.
а утром я иду через рынок и все еще чувствую пламя
и сквозь трамвайные окна вижу силуэты игроков без мяча.
и сны продолжают играть мной, и у меня нет земли под ногами.
я иду как сквозь вату, громоздко, едва себя волоча.
любой предмет ранит глаз, звук барабанную рвет перепонку.
все ранит, все колет, каждое слово как маленький взрыв.
бросаю мысли в голову - летят как в колодец, звонко.
судья, выноси приговор.
судья, объяви перерыв.
люди в оранжевых касках стоят у границ.
игра не должна прерываться, - игра идет в эпицентре кошмара.
но на футбольном поле нет ни мяча, ни лиц.
а утром я иду через рынок и все еще чувствую пламя
и сквозь трамвайные окна вижу силуэты игроков без мяча.
и сны продолжают играть мной, и у меня нет земли под ногами.
я иду как сквозь вату, громоздко, едва себя волоча.
любой предмет ранит глаз, звук барабанную рвет перепонку.
все ранит, все колет, каждое слово как маленький взрыв.
бросаю мысли в голову - летят как в колодец, звонко.
судья, выноси приговор.
судья, объяви перерыв.