Вот вам еще одна история. Жутко наивная.
читать дальшеУтром в понедельник Игорь понял: с его домом что-то не так. Вернее, начал догадываться. Утро понедельника вообще не подходит для внезапных озарений: продрать бы глаза да успеть вовремя на работу. В тот день он даже завтраком пожертвовал, сократив сборы до пятнадцати минут. И вот, бросая ключи в раскрытую сумку — она стояла, упакованная будущим обедом, на кухонном столе — он промахнулся. Звенящий металл обрушился на пол.
Пришлось вставать на четвереньки и лезть под стол, где, стукнувшись макушкой о деревянную крышку, Игорь громко и нецензурно выругался: он позволял это только наедине с собой, а значит, весьма часто. Но боль была недолгой, мужчина тут же схватил связку ключей и заспешил.
Только выйдя из дома, захлопнув дверь и пройдя первый десяток шагов, Игорь понял, что под столом его что-то насторожило. Какое-то гребаное несоответствие, какая-то хрень, которую он едва разглядел, потому что она прошла по периферии взгляда. Что это было? Игорь попытался вспомнить, но мозг оставался кашей — как и всегда в семь часов утра.
Прямо на пожелтевших обоях, которые Игорь поклеил еще с десяток лет назад, сверкал какой-то нарост. Нет-нет… может, это сидело крупное насекомое? Но не розового же цвета. Грибок? Игорь не знал, как тот должен выглядеть и с чего ему взяться на кухонной стене — все-таки дом не был так уж запущен.
Он попытался еще раз припомнить, какого размера и цвета было увиденное нечто, когда забирался в переполненный автобус. Острый запах пота, заполнивший его ноздри в транспорте, на какие-то полминуты отбил всякую охоту думать. Но затем он продолжил. Округлый розовый предмет. Похожий на ракушку. Но какого хрена к его стене приклеена ракушка? Игорь замотал головой: все версии казались полным бредом.
Человеческое ухо? Да, мать его за ногу, это было похоже на человеческое ухо. Это и было человеческим ухом.
Весь день сидя за монитором, Игорь то и дело выпадал из мира таблиц и чисел, впадая в тупое оцепенение. Иногда он оглядывался, всматриваясь в знакомые вещи: все ли с ними в порядке? Потому что если он болен, видения могут повториться где угодно. Или, может, ему просто привиделось со сна?
У него так было не раз, что сразу после пробуждения предмет казался чем-то другим. Например, радиотелефон вполне сошел за большого черного кузнечика. Но перед тем, как увидеть ухо, он не спал уже больше десяти минут…
«У меня не было родственников-шизофреников, — утешал себя Игорь. — Это просто переутомление».
Когда он повернул в замочной скважине ключ, попав в нее далеко не с первого раза, струйки пота холодили лоб. Ввалившись в дом, Игорь сразу отправился к себе в комнату, где, сняв с себя только ботинки, рухнул в постель.
Ночью его разбудили звуки. Ввинтившись ударами молота в его сон, они не были похожи ни на что в его прошлой жизни. Игорь не сразу решился открыть глаза. «Сейчас закончится, — твердил он шепотом. — Соседи. Или звуки с улицы. Или соседи».
Когда он перевернулся на спину, не в силах больше терпеть, и открыл глаза, то увидел раскрывшуюся от ветра форточку. Тюль развевался призрачным подолом платья, в которое обрядилась пришедшая к Игорю ночь.
В груди все будто осело, хотя сердце продолжало биться как обезумевшее. Он встал и, закрыв форточку, снова улегся спать — забытье пришло тут же.
Утренний свет был как никогда мягок. Игорь проснулся повеселевшим и щурился от лучей. Не расстраивал даже забытый будильник: Игорь успел выспаться и очнулся в обычное время, в половину седьмого утра. Посмеиваясь, он подмигнул своему отражению в зеркале. «Да ты псих, приятель, — сказал он себе. — Ну ты вчера дал!»
Может, позавтракать чем-нибудь, думал он по пути на кухню. В самом деле, он давно уже не опаздывал, напишет объяснительную — но надо же чем-то себя побаловать за такой хреновый вчерашний денек.
Опустив голову, он прошел в ванную, а потом на кухню — и, подняв глаза, остолбенел.
Над столом выросло ухо. Точно такое уже, какое он видел вчера. А рядом… стена пестрила еще десятком таких же, расположившихся ближе к дверному проему, парой носов и одним пальцем— указательным, надо полагать — увенчанным когтем. Он счел бы его за птичий или старушечий, таким сухим, тонким и сморщенным он был, но его венчал длинный ноготь, покрытый красным лаком.
Матерное слово, лучше всего подходившее к ситуации, растворилось у Игоря во рту и не вышло наружу.
Нужно было проверить, что это — подойти, попробовать оторвать — вдруг это шутка какого-нибудь маньяка, забравшегося в его дом ночью, и это части расчлененного тела… но Игорь не мог. Он опустился у противоположной стены. Пару минут потребовалось, чтобы он нащупал в кармане мобильник и пальцами, едва слушающимися его, отыскал в контактах телефон его единственного друга. Сергея.
Сергей, Серега, отвези меня в больницу. Игорь почти успел нажать на его имя, когда увидел, что прямо рядом с ним из стены торчит еще один палец — а рядом вращается глаз без век. Таращится. Палец тоже ожил: когда зрачок остановился на Игоре, он вдруг задвигался вверх-вниз угрожающими движениями.
Чувствуя, как у него сводит живот, Игорь выполз из кухни.
Этот день он провел на работе, не сделав ни одного дела и просто упершись в монитор. Приходил начальник и за что-то кричал. Игорь не слушал.
Проходя вечером мимо бешено вращающихся глаз, вытянутых к нему ладоней, которые будто говорили «дай пять», разнокалиберных носов и даже одной ноги, высунутой по колено из бетонной стены — проходя по этому коридору, Игорь знал, что все скоро закончится. Его просто заберут в психушку, и он там будет в безопасности. Уже скоро.
«Надо описать симптомы, — решил он, зайдя в комнату. — Пока я еще более-менее в себе».
Исписав пару листов убористым почерком, Игорь завалился в кровать. Вокруг все шуршало, шелестело, скрипело. И раскачивалось. Когда он открыл глаза, он понял, что раскачивается лишь он — две волосатые руки, выросшие над кроватью, пытаются схватить его за ребра. Игорь не вырывался, но обвис мягкой тушей, когда его стиснули — поросячий визг вырвался у него из грудной клетки, но не от страха, а как-то естественно, будто писк детской игрушки, выходящий у нее от давления из заднего прохода.
Над руками в широкой улыбке по стене расплылся рот — толстогубый, хищный, но человеческий. А жевал он со звериной силой: Игорь успел услышать, как хрустит сломанная кость ноги.
Через двое суток Сергей, вломившийся в квартиру с полицией, увидел только окровавленную постель с обглоданными останками и измазанные в крови листки бумаги. Он прочитал все здесь же, в кресле напротив, стараясь не поднимать глаз.
«Что за х…», — думал он, идя на кухню и кусая себе до боли большой палец, будто он так смог бы проснуться — хотя боль и намекала на то, что это не было сном.
Дойдя до кухонного стола, он заставил себя опуститься на корточки, глубоко вдохнул, выдохнул и заглянул вниз.
С обоев, недалеко от крыши стола, на Сергея смотрел глаз. Зеленый, как бутылочное стекло, знакомый с детства, преисполненный жути и раскрытый до предела — будто вот-вот вывалится из глазницы, если бы у него была глазница. Глаз Игоря.